Ливри – воспитатель нео-дионисийцев

 

 

В 2013 году МГУ им. Ломоносова опубликовал под редакцией профессора Натальи Тиграновны Пахсарьян пророческую статью, детально объясняющую отчего смесь таланта и свободолюбия делала из Д-ра Анатолия Ливри мишень для отребья из финансистов и продажных профессоров. Несколько лет спустя английский плагиат докторской диссертации Анатолия Ливри о Ницше и Набокове (https://www.geopolitika.ru/article/cenzura-i-plagiat) был издан при коллективном молчании университетских "гуманитариев", которые в июле 2011 года приняли деятельное участие в организации защиты научного труда Анатолия Ливри: http://anatoly-livry.e-monsite.com/medias/files/doctorat012.pdf.

 

 

Russian State University published an article in 2013, edited by Prof. Nathalia Pakhsaryan, which predicted with astonishing accuracy why the union of Dr. Anatoly Livry's exceptional abilities and spirit of freedom caused the academic and financial scum to attack him.

A few years later, the plagiarism of his doctoral thesis was published in a stunned silence of the professors of literature: http://anatoly-livry.e-monsite.com/medias/files/doctorat012.pdf.

 

 

 

L’Université d’État de Russie a publié en 2013, sous la direction de Prof. Nathalia Pakhsaryan, un article qui prédisait avec une exactitude étonnante les raisons pour lesquelles l’union des capacités exceptionnelles et de l’esprit de liberté de Dr Anatoly Livry a fait en sorte que la racaille universitaire et financière s’attaque à lui.

Quelques années, le plagiat de sa thèse de doctorat a été édité dans un silence étourdissant des professeurs de lettres : http://anatoly-livry.e-monsite.com/medias/files/doctorat012.pdf.

 

 

Die Russische Staatsuniversität veröffentlichte 2013 unter der Leitung von Prof. Nathalia Pakhsaryan einen Artikel, in dem mit erstaunlicher Genauigkeit vorhergesagt wurde, warum die Vereinigung der aussergewöhnlichen Fähigkeiten und des Freiheitsgeistes von Dr. Anatoly Livry dazu führte, dass sich das akademische und finanzielle Gesindel an ihn heranmachte.

Einige Jahre später wurde das Plagiat seiner Doktorarbeit unter dem betäubenden Schweigen der Literaturprofessoren herausgegeben: http://anatoly-livry.e-monsite.com/medias/files/doctorat012.pdf.

 

 

 

 

 

 

 

Bыступлениe на XI Андреевских Чтениях, МГУ им. Ломоносова:

Ф. Кролак, Ливри – воспитатель нео-дионисийцев.

Публикация в cборникe : Литература XX – XXI веков: итоги и перспективы изучения. Материалы Одиннадцатых Андреевских чтений / Редакционная коллегия: Н.Н. Андреева, Н.Т. Пахсарьян, Н.А. Литвиненко, Т.Н. Амирян, В.И. Дёмин. — М.: Экон, 2013, c. 359 – 367.

 

 

Ливри – воспитатель нео-дионисийцев

 

 

            «В какой-то степени Ливри сейчас самый яркий по стилю писатель, пишущий на русском языке.»[1], – восхищается экс-ректор Литинститута, Сергей Есин, писателем Анатолием Ливри, чья нога не ступала на российскую землю с советских времён : «Просто фантастично, что автор такого словесного волшебства, хотя и родился у нас, с малолетства живёт где-то за рубежом»[2].

Данная статья посвящена изучению феномена Анатолия Ливри – самого молодого, de facto, лауреата литературной премии им. Марка Алданова (присуждённой ему нью-йоркским «Новым журналом» в 2010 г.), лауреата двух научных российских премий, автора более чем десяти парижских и российских книг, слависта Сорбонны, впоследствие приглашённого (профессором Ренэ Герра) преподавать русскую литературу в Университет Ниццы – Sophia Antipolis, но чьё имя, однако, стало подлинным табу в российских средствах массовой информации. Феномен философского гимнотворчества Ливри, беспрестанно шокирующего и читателей, и редакторов, а главное оказывающего определённое действие на коллег-исследователей – согласно характеристике Ливри, «университетских служащих третьего уровня»[3] – был недостаточно изучен и подлежит детальному анализу. Прослеживая жизнь Ливри, замечаешь редкое, я бы утверждала полное расхождение между имиджем, сфабрикованным, – благодаря финансовым ресурсам своих факультетов, на которые приглашаются представители СМИ, – конкурентами-славистами, действующими не научными, но журналистскими методами, и истиным мировоззрением, а следовательно и творчеством писателя. Итак, провести границу «наживо», т.е. откорректировать неверно преподнесённую биографию ещё действующего литератора – цель этой работы.

• Ливри – стилист.

В 1999 году Ливри завершает повесть Глаза, но лишь в 2010 она попадает на редакторский стол : «Слишком личная.» – заявит Ливри в интервью парижскому Radio courtoisie[4]. Мария Адамович, всесильный монарх Нового журнала решает передать повесть жюри Алдановской премии, о вручении которой Анатолию Ливри впоследствие не упомянет ни одно профессиональное литературное издание. Касательно имплозии, вызванной Алдановской премией Ливри среди славистов «третьего уровня» и близких им журналистов любопытно для изучения также последнее мемуарное свидельство Сергея Есина[5].

В чём же причина редакторского остракизма по отношению к Ливри? В «необaрочн<ом>, ещё конкретнее – неокультеранистск<ом> или неоконсептистск<ом>»[6] стиле Ливри? – как замечает Н. Т. Пахсарьян в послесловии к роману Апостат, или же в « неполиткорректных репликах»[7] автора, с которыми беспрестанно сталкивается ливриведение?

Можно сомневаться в том, что проявление взглядов Ливри на «полис» в его книгах – главная причина феноменального преследования, которому подвергается писатель: эпатажно-оскорбительные, не чуждые ненормативной лексике выпады Э. Лимонова, французского «соотечественника» Ливри, принимаются «на ура» и российским, и западным эстеблишментом. Более того, по доступности французскому читателю книг Лимонова, благодаря переводчикам-славистам, можно судить о западном одомашнивании российского национал-большевизма, о его peoplisation наравне с феминистским экстремизмом, а во времена пребывания Лимонова в США – с североамериканским чернокожим активизмом.

Не забудем и этого: те же самые парижские слависты, тогда коллеги Ливри по Сорбонне, перевели, ещё в 2001 году, его рассказ Ecce homo, изданный сначала в журнале, находящемся в полном ведении славистики Франции[8], а вскоре и в Канаде[9]. Однако после 2003 года появление французских переводов Ливри тотчас прекратилось, а парижская публикация Набокова Ницшеанца имела место в «Hermann»[10] только после того, как Ливри сам переписал свою петербургскую книгу[11] на французский язык для получения докторской степени Университета Ниццы[12].

Итак, мы смогли установить дату с точностью до года, когда творчество писателя Ливри, и одновременно Ливри преподавателя Сорбонны, перестало поддерживаться западными издателями. Так что же является подлинной причиной «феномена Ливри» – талантливого романиста и поэта, но также и плодовитого исследователя, чьё имя полностью остракизированно средствами массовой информации?

• Ливри – конкурент в литературоведении. 

В 2001 г. Ливри начинает преподавать русскую литературу в Сорбонне. «Дионисизм» его мировоззрения давно известен в парижской интеллектуальной среде, а главное на факультете, где Ливри аспирант уже более года. Престиж молодого слависта немалый: несомненно в этом причина того, что 28-летний кандидат исторических наук[13] без всякого опыта университетского преподавания наследует семинар Елены Емельяновой, некогда близкой Борису Пастернаку. И Ливри сразу проявляет себя с той, теперь многим известной независимостью: все пастернаковские лекции, завещанные ему, презираются ради созданного им самим курса по набоковскому Истреблению тиранов. А «дионисические» семинары молодого набоковеда буквально опустошают уроки пожилых функционеров Сорбонны. Но в то время, когда учёба завершена, и требуется заняться исключительно университетской карьерой, Ливри покидает свой факультет, а публикация Выздоравливающего в Неве[14], – не нужно говорить, что это первое и последнее издание Алдановского лауреата в петербургском журнале, – служит только официальным поводом для расставания со славистикой: Ливри становится усердным слушателем лекций крупнейших эллинистов Сорбонны, одновременно посещая семинары базельских германистов и ницшеведов. Практического результата остаётся ожидать не более года: Алан Бийо, декан факультета эллинистики Сорбонны, а по совместительству главный редактор альманаха Ассоциации эллинистов и латинистов Франции Guillaume Budé, издаёт дионисическо-ницшаенское видение Тургенева Анатолием Ливри[15], а ещё год спустя Ливри становится самым молодым в истории швейцарского ницшеведения участником Конгресса по Ницше, проводимого в Сильс-Марии, и организованного экс-ректором Базельского Университета Карлом Песталоцци. Кто, однако, выступает на Конгрессе? Ливри – набоковед[16]. A через несколько месяцев уже германисты Гумбольдского Университета подтверждают высокий уровень исследований Ливри, публикуя его швейцарское выступление в альманахе немецких ницшеведов, «Vladimir Nabokov, der Nietzsche–Anhänger»[17], «Набоков ницшеанец» – название, известное и российским читателям: в том же 2005 году монография, опубликованная петербургской «Алетейей» получает премию «Серебряная литера» «За глубокое проникновение в неисследованные аспекты творчества Набокова». Все вышеперечисленные факты стали лишь началом научной карьеры писателя Ливри, который, начиная с 2003 г., остаётся по сей день единственным славистом – профессиональным эллинистом и ницшеведом. И в течение послeдyющих лет эллинисты Сорбонны с германистами Берлина издают труды Ливри об Императоре Юлиане и Ницше[18], Геродоте и Лукиане[19] с Каллимахом[20]. Первая же и последняя публикация Ливри у славистов датируется до того, «межевого» в ливриведении 2003 года, когда тулузский профессор Роже Комте не представляя о своём преступлении перед коллегами, издаёт статью о Набокове[21] соперника сорбоннских набоковедов: именно в опаснейшего конкурента каждого французского, да и не только французского, слависта превращается Ливри с 2003 года. «Второй и третий эшелоны» славистики начинают с ним войну не на жизнь, а на смерть таблоидными методами, привлекая на конференции для борьбы с Ливри, редакторов, журналистов, а также коллег, страдающих от материальных проблем и социальной непризнанности, а потому согласных на многое ради денег и карьеры.

Вывод этой подглавки: сверхсложное литературное творчество Алдановского лауреата, наполняющего свою прозу и поэзию собственными открытиями в области славистики, эллинистики и ницшеведения не доходят до российского читателя, или же преподносятся ему в извращённой форме, из-за вмешательства прямых конкурентов Ливри. Нападки на Ливри славистов, – выходцев из СССР, а также их франкоязычных коллег с трудом владеющих русским языком, – облегчаются в первую очередь тем, что не получив углублённого образования профессиональных эллинистов и философов, они просто не прочитывают античных и ницшевских отсылов Ливри. Слависты же «первого эшелона», связанные долголетними деловыми, приятельскими, или даже семейными узами[22] со своими куда менее одарёнными коллегами поддерживают молчанием начинания последних. Любопытный для ливриведения факт: несмотря на блестяще защищённую докторскую диссертацию, изданную по-русски и по-французски, Анатолию Ливри уже было трижды отказано в государственной квалификации доцента Министерством Высшего Образования Франции: французская система вынуждает Ливри получить «добро» своих прямых конкурентов-функционеров. Его критиками являются министерские служащие с неизвестными научному сообществу диссертациями, в большинстве своём – члены пост-коммунистического профсоюза snesup[23], с трудом и с ошибками изъясняющиеся на преподаваемом ими языке. Перед ними Ливри обязан, если пожелает добиться университетского места во Франции, проходить комиссию, – и это лишь, чтобы иметь право на поиск кафедры во французском Университете, где он преподавал много лет. Данное возвращение из гомеровско-монархической античности перед десятками бывших и настоящих членов КПФ, загораживающих Ливри, – теперь натурализированному швейцарцу, – проход к университетскому преподаванию во Франции, исследователи сравнивают с виртуальным возвращением в СССР Солженицына, уже нобелевского лауреата по литературе, с тем, чтобы добиться членства в Союзе Писателей СССР. И точно также, как диссиденту было вменяемо в вину «неприятие морали советского человека», предлогом для отказа в квалификации базельскому жителю Ливри французскими членами пост-коммунистического профсоюза служит его «недеонтологичность»[24]. А многие профессора-коммунисты Франции – частые гости России. И нередко посещённые дома россияне едут во Францию с ответным визитом, почти всегда за счёт приглашающих ВУЗов. Контаминированные прибыльным «научным обменом», эти россияне и их близкие продолжают в России линию французских конкурентов Анатолия Ливри.

Именно поэтому недавнее заявление А. Люсого («Эдип и Хамка – такова, между прочим, формула и филологической карьеры автора Апостата (завсегдатай Интернета поймёт, о чём это я).»[25]) – не более чем журналистская реакция на целую серию газетных публикаций: феномен профессиональной цензуры, которой подвергается и философское, и научное, и литературное творчество Ливри – не дело рук маргинальной одиночки, но результат систематического, уже более десятилетнего преследования функционеров Мин. Высшего Образования Франции, последовательно вклинивающихся между всеми (не только научными) книгами Ливри конкурента-учёного и их читателями. Идеологическое несоответствие Ливри и социалистическо-журналистской Франции, чьей генеральной линии послушно придерживаются его соперники, только усугубляет антиливризм последних. Данное заключение подводит нас к последней, третьей части статьи.

• Ливри – животное политическое.

Изучая Ливри в его социальной среде невозможно не выявить фактора, который специалист создания маркетингового имиджа назовёт «самовредительством». И  он будет абсолютно прав. Без всякого сомнения, Ливри – первый враг собственной рекламы, последовательно изымающий у журналистов из редакций и ВУЗов культурологические инструменты для коммерциализации того или иного «понятного», следовательно с лёгкостью продаваемого, писательского образа: между ироническо-посмертным разносом Морраса за его орлеанистский выбор[26]; оправдывающими Пиночета статьями, которые даже правый Présent не смеет печатать без заискивающих извинений перед парижской цензурой[27]; измывательствами Ливри над французской интервенцией в Мали[28]; с предсказаниями скорой гибели Франции[29]; или например, меж российскими сведениями счётов с «Владимиром Набоковым», продающим, будучи воплощен своим сыном Дмитрием, предназначенную сожжению Лауру[30], непросто распознать философа и эллиниста, автора стихов, посвящённых Гнедичу[31]. Более того, убийственная жёсткость первых не просто прямо противоположна утончённости вторых, – она делает из Ливри прямого союзника «третьего эшелона университетских преподавателей»: создаётся впечатление, что писатель целеустремлённо предоставляет конкурентам материал для собственной дискредитации. Меньше всех в демарше Ливри несомненно понял покойный сын Владимира Набокова, Дмитрий, начавший безрезультатное судебное разбирательство против Ливри после издания Набокова Ницшеанца, а также заявивший в журнале Огонёк: « А „сверх-писателя” ещё и осудили по уголовному делу, и запретили появляться в Швейцарии.»[32]

Объяснение поведения Ливри следует искать не в современной тенденции, когда обнародование политических взглядов означает коммерческую принадлежность к определённой редакционно-профсоюзной гильдии[33]: Лимонов – псевдо-сопротивленческий нац.-большевизм; Шишкин – псевдосопротивленческий анти-путинизм, и т.д.. Ливри настолько вжился в античный мир, что каждая из его реакций на «полис» – будь она литературной, научной, публицистической, – есть изъяснение классического видения общества, на которое Ливри взирает через оптическо-созидательное посредничество Еврипида, Феогнида, Каллимаха, причисляя и Ницше-профессора эллиниста к своим воспитателям: «Роман А.Ливри «Апостат» уже своим названием, использующим не привычное многим слово «отступник», а известный более узкому кругу читателей его греческий аналог, выдает филологическую выучку автора – по своим научным исследованиям, прежде всего, – эллиниста.»[34], – замечают суть многоопытные профессора МГУ. Другими словами, через века и постепенно деградирующиеся людские поколения, Ливри обращается к своим древним соратникам, осовременивая их: «Для Ливри это античное зазеркалье естественная среда обитания, где живут все примеры и преступления сегодняшней жизни.»[35], подчёркивает С. Есин благодаря своему чутью и литература и профессора. 

Для древнегреческих читателей Платона с Аристотелем, демократия столь же несовместна с поэзией и является предтечей тирании[36], как монархия, будь она наследственная или выборная, – одна из самых благоприятных для творчества систем[37]. Не только у античных греков, сколько среди русских классиков Ливри находит союзников: « ... истинные гении возникают во время блеска и могущества государей и государств, а не во время безобразных политических явлений и терроризмов республиканских ... »[38] А знания Анатолием Ливри русской классики феноменальные, и его «корректоры», например Мария Адамович (Новый журнал) или Игорь Эбаноидзе («Культурная революция»), не распознавшие у Ливри пушкинских с толстовскими оборотов, и принявшиеся их «улучшать», пойдя таким образом дальше критика «Линев<а> (Варшава)»[39], заставят повеселиться немало исследователей будущего. Итак, в видении Анатолия Ливри, гоголевско-олимпийский монархизм – благоприятное социальное явление[40].

Из долголетних штудий греческих авторов Ливри вывел одну из своих теорий «литературоведческого менадизма»: подняться до уровня вакхических писателей всех времён, и, пережив вместе с ними элевсинские мистерии, поверив с ними в одних богов – сделать величайшие открытия в литературоведении. Ливри берёт под свою защиту и древних, и западных, и русских авторов, заявляя вместе с Вергилием, да и Пушкиным, « Procul este, profani », запрещая «исследователям третьего уровня» низводить творцов до себя и такими преподносить их читателю. Данная техника «литературуведческого менадизма» недавно сработала с Златоглавом Поля Клоделя; и снова «третий уровень» университетских служащих (Мийе, Жерар) поднялся против Ливри и французских академиков: «Les professeurs de la Sorbonne ne savent traditionnellement pas lire. Quant à moi j'ai trouvé très intéressant et très enrichissant votre texte sur Claudel. Il n'est pas étonnant qu'il ait effrayé les Sorbonnagres (!). »[41]

Следовательно вовсе не «скандал», а напротив восстановление границ классической ойкумены, где поэт – в то же время и философ – является и воспитателем избранных, и советником наместника Бога на Земле, таком идеал Ливри – пуризм, который вряд ли окажется доступным исследователю, не получившему классического образования, достигающего уровня писателя.

Весь вышеописанный симбиоз эллинского, немецко-философского, русско-классического, Ливри определает ницшевским термином «дионисической мудрости» (всегда со ссылкой на упрощённость данной формулировки), этим дионисизмом не от века сего Ливри оплетает всё, к чему он прикасается, воспитывая новое поколение философов, учёных, читателей. А недавняя, конца 2012 года, попытка уходящего на пенсию профессора Ренэ Герра передать Анатолию Ливри свою кафедру русистики в Ницце, а главное проект писателя трансформировать её в кафедру дионисизма по изучению русской и европейской литературы, был только самую малость не доведён до желаемого результата, оказавшись сорван чрезвычайно любопытными для специалистов доносами, направленными в Министерство Высшего Образования Франции. «Появись среди нас Ницше без покровительства Ричля», – как верно заметил известный славист из Ниццы, – «и на него посыплются нападки, подобные тем, что приходится выслушивать Анатолию Ливри. А уж о том, чтобы Фридриху Ницше получить профессорское место в современной Франции – не может быть и речи!»

Весь феноменальный культурный пласт, созданный ещё сорокалетним Ливри, подлежит тщательному изучению, также как и реакции исследователей «различных уровней» на творчество Ливри: для анализа феномена остракизма Ливри необходима чёткая сепарация, основанная исключительно на установлении уровня его критиков. И основной задачей ливриведения нескольких последующих лет станет, следовательно, внедрение в университетско-исследовательскую среду последних научных и мемуарных публикаций о Ливри[42] для отделения элитной современности от подёнщицких нужд.

Флоренс Кролак, Женевский Университет